История тридцать вторая

Она сидела за маленьким столиком в лобби отеля. Играл ненавязчивый джаз, бармен уже поставил перед ней кофе с каплей кальвадоса. На правах почетной гостьи ей позволялись маленькие безумства. Доносившийся от чашки аромат уносил ее в Нормандию, в маленький и безумно дорогой городок на побережье. Туда, где деревянная набережная, кабинки для переодевания с табличками на дверцах, где указаны громкие имена знаменитостей, арендовавших их на короткое лето. И океан, на который она могла смотреть часами, сидя в маленькой кофейне на пустынном, замершем в ожидании сезона пляже. Чайки, волны, соленый привкус эспрессо…

Раздался громкий стук и она вздрогнула. Наверно, опять кто-то костыль плохо поставил, вот он и грохнулся о мраморный пол. Этот звук вернул ее в настоящее — в симпатичный зал отеля. Последние десять лет каждый год она приезжала сюда «на воды». Ей было здесь скучно: ванны, грязи, вода в бювете, диетическое питание в ресторане. Никаких развлечений, кроме танцев раз в неделю. Тут она была звездой, особенно в танго. Падать в руки партнера не решалась – вдруг не удержит – но ножку вверх тянула изо всех сил.

В общем, курорт был единственной жертвой, которую она приносила своему мужу, которому здешнее лечение вроде помогало. Обычно все было наоборот – он потакал всем ее капризам. Вот он сидит рядом — со своим морковным соком и слуховым аппаратом. Удобная вещь, скажу я вам. Прикрутишь незаметно там маленькое колесико – и говори ему что хочешь. А он только «да, дорогая», «конечно, дорогая». Сидит, ногой покачивает в такт музыке. Может, притворяется, что плохо слышит?

Она сделала глоток кофе, тепло разлилось по ее телу. Она была немолода – и глупо было бы отрицать очевидное. Ей стукнуло 80, кожа уже давно стала велика, покрыля мелкими складочками-морщинами лицо и тело. И теперь она, конечно, не носит те умопомрачительные платья с голой спиной. Теперь она носит стильные брючные костюмы, а иногда пальто, перчатки, туфли на каблуке (ну и что, что они из ортопедического магазина?) и шляпку с вуалью. И видели бы вы, как провожают ее взглядами, как улыбаются ей, как светлеют лица тех, мимо кого она проходит. Они видят настоящую красоту, которая проступает даже сквозь морщины и пигментные пятна.

Давно хотела сказать: хватит врать, что какие-то процедуры способны вернуть молодость. Все эти эксперименты с переливаниями, уколами, после которых пожилая мышь вдруг начинает бегать быстрее —  к чему это? К чему вам молодое тело, если у вас старая душа? Как говорят ее внуки, все работает только в комплексе. А вернуть молодость душе гораздо сложнее. Нет пока таких инъекций. Хотя, наверно, она может регенерироваться – как печень, к примеру. И если хоть капля любви, жажды к жизни, любопытства осталась в ней – то, может, не все потеряно. При хорошем уходе можно вырастить что-нибудь стоящее.

Она сделала еще глоток кофе, пока аромат кальвадоса окончательно не покинул чашку, растворившись в воздухе. У нее-то была молодая, даже юная душа — потому что умела любить. Она посмотрела на того, кто сидел рядом – на любовь всей ее жизни. Он говорил, что влюбился с первого взгляда как раз на ее голую спину. Это было на каком-то приеме в каком-то далеком году – даже считать не хочется. Тогда она была стройной, высокой, с длинной тонкой шеей и безупречной осанкой. Он пригласил ее на кофе. Это был, наверно, единственный раз в ее жизни, когда она пила совершенно остывший кофе и совсем не чувствовала вкуса. Они говорили много и долго, он увлек ее рассказами о дальних странах и близких городах, в которых побывал. Они поняли, что созданы друг для друга.

Их следующий кофе был в постели – нестандартная ситуация для того времени, надо сказать. Но с тех пор они вместе. И получилось все как в той клятве, что давно дали они друг другу перед алтарем: и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии.

Все эти годы ее утро неизменно начиналось с кофе в постели. Да-да, она слышала эту старую шутку: «Вам кофе в постель? Нет, лучше в чашку!». Только утром он был таким нежным и романтичным и только она знала его таким. Все остальные видели сильного, могущественного человека, который управляет семейным бизнесом.

Она с нежностью посмотрела на него. Теперь он был лысым, у него были вставные зубы, глаза словно полиняли и выгорели на солнце. Но какое это имело значение? Она и сама та еще красотка в паричке! Главное – сколько кофе выпили они вместе. Наверно, несколько больших цистерн. Один только кофе в затерянном в горах Италии Сан-Джеминьяно они пили трижды. И каждый раз, входя в этот окруженный крепостной стеной город через главные ворота, они сразу шли на запах. Нет, не кофе, а пиццы. Идти нужно было по крутой мощеной дороге, но он всегда держал ее за руку и часто останавливался у сувенирных магазинов, деликатно давая ей возможность отдышаться.

Дойдя почти до самой верхней точки этого города, нужно было на площади повернуть налево и сразу за углом была эта крошечная пиццерия, у которой всегда толпился народ. Пиццайоло был таким же ярким и колоритным, как и его пицца. Бритый наголо, весь в татуировках, с неизменной сигаретой в углу рта, он подбрасывал тесто, крутил его на вытянутых руках, растягивая в почти идеальный круг. Правда, в последний раз когда они его видели, он был уже в очках и не такой шустрый, но очередь стояла по-прежнему.

Так о чем это она? Ах, да. Кофе. А вот как раз рядом с этой пиццерией была кофейня. Кофе был там совсем обычный, но это можно было легко исправить: нужно было только сесть на террасе, с которой открывался вид на долину, расположившуюся за крепостной стеной. Стоило оставить кофе лишь на минуту – и он тут же пропитывался ароматом высоченных южных пиний, цветущей глицинии и копченой порчетты, которую продавали на площади. Это был уже кофе по-сан-джеминьянски. И уж, конечно, попробовать его можно было только там.

Да, теперь уже многое «противопоказано», а то, что с возрастом стало можно – к примеру, говорить только правду — того уже не хочется. Она была уверена, что бросать пить кофе в ее возрасте неразумно. Это будет большим стрессом для организма. Так она всегда отвечала врачам, которые твердили ей про давление. Так что маленькая чашечка кофе с каплей кальвадоса – это святое. Она сделала еще один глоток. Надо же, еще не остыл. Вот если бы к нему еще…

Она положила свою ладонь с крупным перстнем на его усыпанную коричневыми пятнышками руку, чтобы привлечь внимание: похоже, он витал в облаках после своих кислородных обертываний.

— Дорогой, как там говорил Оскар Уайльд про пирожное?

— Дорогая, он говорил: «Я могу противостоять всему, кроме искушения». Но это совсем не про пирожное.

Нет, все-таки память у него отменная, хоть он и зануда.

— Точно! Любезный, а принесите-ка мне десерт!

Она хитро и задорно подмигнула бармену. Тот даже смутился и покраснел. Муж вздохнул, поднял глаза к расписному потолку и сказал:

— Ты неисправима!

 

 

07 Июл 2017      Ирина Агеева     Метки: кофейные истории     1809